Текст перевода взят с http://kras-punxrevival.blogspot.com/
Когда большинство людей, знакомых с анархопанком, думают о нем, второй на ум после Crass всегда приходит группа Conflict, чья музыка, как и лирика, резка, агрессивна и бескомпромиссна. Это бунтари из Элтема, Южный Лондон. Conflict – первая анархопанк группа, поднявшая вопрос борьбы за права животных на уровень вооруженной защиты. Их упорное нежелание отстаивать свои позиции, даже путем применения насилия, всегда вызывало ожесточенные споры вокруг них, и часто их более либеральные, более пацифистично настроенные соратники по сцене отказывались признавать их по этой причине.
Как ни странно, но в панк-музыку их привели шоковые тактики the Sex Pistols. Рассказывает Франциско «Пако» Коррено, которые к двенадцати годам уже играл вместе со школьными товарищами в группе под названием Strontium Dog: «Помню, как увидел шоу Weekend, где Джанет Стрит-Портер проводила с ними (the Pistols) интервью, и тогда я увидел, как сильно это бесит моего отца – в основном потому, что the Daily Mirror сказали ему, что его должно это бесить. Он не хотел, что бы я стал панк-рокером и не хотел покупать мне скейт… Так что я купил скейт и стал панк-рокером! Я уже убивался по группам ранних семидесятых, вроде Slade, которые были потяжелее других, еще меня вставлял стафф типа ELP, мне тогда было около десяти, это было еще до того, как я сам начал играть на инструментах и типа того».
«А потом появились the Pistols, я тогда подумал: «О! Погнали!» Казалось, они были противниками всей системы образования и всех школ, а школы я ненавидел люто. Я был реально сбит с толку религией и всем прочим дерьмом, я учился в Католической начальной школе, где всем заправляли монашки и иже с ними, так что я с головой ушел в панк-рок, и каково же было мое удивление, когда, погрузившись, я обнаружил, что особой разницы между ними – нет! Та же религия, те же нормы и указы, такой же тупизм. Тогда я начал искать что-нибудь более осмысленное, и так наткнулся на Crass… к этому времени мне стукнуло двенадцать. У меня уже был Feeding… и со дня на день должен был выйти Stations…, я его очень ждал. Я знал наизусть все песни, врубаешься? Это было вроде: «О, здесь есть еще кто-то, кто думает как я, значит – я не чокнулся… Кто-то верит во все это так сильно, что даже записывает это на винил!» Сейчас, глядя назад, это выглядит подозрительно – такие мысли у двенадцатилетнего пацана, но я тогда себя чувствовал на пятьдесят! Я знал все обо всем! «Что значит – всего лишь двенадцать? Мне уже целых двенадцать!»
Conflict сформировались в районе с дурной репутацией Колдхарбор. Изначально Conflict были группой школьных друзей, включал Колина Джервуда и басиста «Большого» Джона Клиффорда, с ними играли Грэм Бэлл на гитаре (он вскоре был заменен Стивом из No Class) и парень по имени Кен Бернес, в группе за барабаны он сел впервые. Их первое выступление состоялось 11 апреля 1981 года, в шервудской церкви в Элтеме, но Пако на этом концерте еще не было. Он впервые вышел на сцену с группой 8 октября 1981, когда Conflict играли с Anthrax в Ред Лион, Грейвэнд.
«Это было очень, очень круто! – рассказывает Колин о своем первом выступлении. – К этому времени люди уже проявляли к нам много интереса, потому что каждый был в курсе, что мы выпустили сингл на Crass. К тому же мы хорошо знали Гарри Бушелла, он жил неподалеку от нас, и всегда находил место в своей газете, что бы черкнуть о нас. И, хотя мы этого не хотели, через нас он пытался пробраться на Crass, говорил всякую чушь типа «вы настоящая уличная панк-рок группа» и прочее дерьмо… Но это нам помогло. У нас был первый концерт, о котором в прессе говорили много».
Для Conflict в 1981 году события развивались очень стремительно – 11 декабря, за день до шестнадцатилетия Пако, под всевидящим оком Пенни Римбауда они записывали в Southern Studios первый полноценный EP The House That Man Built для Crass.
«Каждый раз, когда они выступали, я приходил на их концерты с парнем, по имени Пол Фридэй, который был очень близок к нашей группе на первых порах. – Рассказывает Колин о том, как они попали под крыло Crass в самом начале. – Стиг (из Icons of Filth) тоже был здесь постоянно. И Йен (Эстбури) из Southern Death Cult… после концертов мы оставались ночевать где-нибудь неподалеку. Так я познакомился со Стивом (Игнорантом), и он показался мне отличным парнем… Я познакомился с ним, если быть честным, из-за скинов, которых пиздил на их концертах! – добавляет он, смеясь. – И этим жутко раздражал Crass, врубаешься? Просто у меня и Стига было опеределенное мнение, как вести себя со скинами на концертах… Мне сейчас кажется, мы были занозой в заднице Crass тогда, и, хотя им нравилось видеть нас на своих концертах, они каждый раз знали, чем это закончится! И вот однажды Стив отвел меня в сторону и сказал: «Не сегодня, ладно?» Я уже несколько раз сидел в тюремной камере с чуваками из Crass после концертов, и вот теперь он стоит тут и отчитывает меня!»
«Врубись, все это дерьмо я наблюдал задолго до Crass, еще когда был фанатом the Clash. Я ездил за ними по турам годами, они часто играли с the Specials, на которых всегда приходили толпы скинов. Конечно, иногда в толпе все же взаимопонимание было. К тому же тогда здесь сильно развита была тема Sham 69. Да, я согласен с Crass, что это просто дебилизм, когда все пиздят всех, но тогда я не видел смысла стоять там и выслушивать все это от Стива. Думал что-то вроде: «Нахуя мне это надо»
«Позже я узнал Стива поближе. Я пришел к нему домой, мы поговорили, и я произнес фразу, которую мог тогда сказать, наверное, каждый пацан: «Кстати, я играю в группе». Он попросил других челов из Crass записать нам сингл. Я думаю, истинным мотивом этого поступка была большая любовь Бушелла к нам. Он много писал о нас как о стрит панк группе, видимо, имел виды на нас, а чуваки из Crass хотели его от этого понятия дистанцировать, и прибрали нас к себе. Так что у нас не было проблем: нас прикрывали с двух сторон. Бушелл писал о нас в газетах, а Crass выпускали наши записи. Вот так все было тогда».
Неважно, какие причины привели к появлению этой записи, она получилась весьма успешной. The House That Man Built стал находкой для публики, собирающей записи – за первые три недели было продано 7800 копий. Сингл достиг третьего места в независимых чартах в июне 1982 года (и оставался в чартах три месяца). Дом, упомянутый в заглавии записи – собирательный образ современного общества: под ним понимается весь институт судопроизводства, и тюрьмы, забитые невиновными, кошмарные многоэтажки, заполненные бедняками, которым едва хватает средств, что бы как-то поддерживать свое убогое существование, церкви, где люди сбиваются в стадо в поисках веры и прощения, и, конечно же, залитые безвинной кровью скотобойни – настоящий ад на земле, созданный руками человека.
Колин: «Ги (Ваучер, из Crass) на самом деле строила такой дом, «дом, построенный человеком», это должна была быть специальная модель, что бы они могли в каждую комнату поместить камеру и создать общую картину. После месяца трудов, этот дом был построен из папье-маше. Я очень хотел сохранить этот дом и попросил разрешения поместить фотку с ним на заднюю сторону обложки, Ги не имела ничего против! Модель действительно вышла замечательная. Они ко всему относились серьезно, они вкладывались на 100% во все, что делали».
Не смотря на то, что запись спродюссирована не очень умело, сингл по сей день заставляет каждого, кто его слышит, покрываться мурашками – буйный напор в каждом треке. Медлительная War Games необычно контрастирует с бодрым феминистским гимном I’ve Had Enough (милый голосок принадлежит Паулине Бек), все завершается скоростным трэшем Blind Attack. На написание этой песни Колина вдохновила уличная драка, в которой он почти потерял зрение на правом глазу.
«Да, за песней стоит реальная история, – с ухмылкой рассказывает Колин, что бы пресечь многочисленные слухи вокруг этого инцидента. – В тот вечер мы бухали в одном пабе в Ли, там же была куча рокеров и Ангелов Ада. Мы бухали и орали на всех вокруг. Пара рокеров вышли за мной и Джоном на улицу. Один из них ударил меня по лицу бутылкой с сидром, она разбилась, осколок резанул по глазу. Осколок проткнул глазное яблоко, в нем теперь нет хрусталика, что означает, что я не могу даже сфокусировать зрение, фактически, я вижу на 10%, смотрю на все словно из-под воды. Бутылка срезала всю поверхность глаза, это был полный пиздец. Сейчас-то мне уже все равно, я привык видеть, как вижу. На глазу провели две крупных операции, но вначале врачи были уверены, что я останусь без глаза вообще».
Вслед за успешным дебютным синглом на Xntrix, лейбле Poison Girls, вышел живой миньон Live At The Centro Iberico (Иберико – засквотированные руины женской школы викторианской эпохи, которые теперь назывались «Испанский центр анархизма»). Далее Conflict приступили к серьезной работе над знаменитым первым полноценным альбомом It’s Time To See Who’s Who, который, поскольку Crass выпускали только синглы, вышел на Corpus Christi. Нарушая все традиции анархопанка, запись вышла в полноцветном двойном конверте.
Альбом, вышедший в августе 1983 года, на три недели попал в независимые чарты. Он представлял собой поразительный удар по чувствам: безжалостный скоростной панк вдруг резко сменялся такими чувствительными треками в духе peace-панка, как Meat Means Murder. Кстати, благодаря этой песне множество ирокезников встали на светлый путь вегетарианства.
«В рамках школьной программы мы рисовали скотобойню, – объясняет Колин причины, по которым отказался от мясоедства, – и я побывал внутри, увидел, что там творится. До этого момента мне было наплевать, что я ем, я даже не думал об этом никогда. Благодаря тому визиту мой мир перевернулся. Я был поражен, я думал и понимал, что и я к этому причастен… На самом деле тогда мало кто уделял внимание этому вопросу, но, почитав тексты Crass, группы начинали подражать им, не думаю, что они делали это всерьез, так, легкий флирт… Но по-моему кое-кто эти песни воспринимал серьезнее».
«Иногда на нашем сайте люди спрашивают, считаю ли я, что, если больше групп будет петь о правах животных, этот вопрос станет более популярным. Честно говоря, я считаю, что здесь все наоборот – чем больше групп поют об этом, тем меньше внимания уделяется этому вопросу! Я знаю группы, которые пели в восьмидесятых о правах животных, а теперь спокойно едят гамбергеры, да даже и тогда наверное ели, но эта тема в те дни помогала продавать записи… Тогда это было популярно, теперь – нет, особенно в Америке. Сегодня многие молодые отвергают Conflict как раз из-за вопроса о правах животных».
«Пако ел мясо, и из-за этого у нас никогда не было проблем в группе. Я ни в коем случае не хотел и не хочу, что бы наша группа была вегетарианской. В любом случае, это всегда личный выбор человека, я так считаю… То есть, мне конечно хотелось бы, что бы все перестали есть мясо, но это должно быть осознанным решением каждого отдельного человека, только так».
Хотя внутри Conflict Колин очень толерантен, вне группы он оправдывает радикальные подходы к вопросу и, несмотря на множество популярных слухов о группе, его вера с годами не изменилась.
«Нет, они правы. То есть, я определенно перестал агрессивно демонстрировать свою позицию, по нескольким причинам, главная из которых – дело стало принимать очень серьезные обороты. Я был поражен: «Итак, мы следующие?» Глядя на то как (выдающиеся члены ALF1) Ронни Ли и Вивиан Смит получают по восемнадцать лет тюрьмы за оскорбления мясоедов, мы понимали, насколько мы сами близки к тому же. Законы о том, что ты можешь печатать, а что нет, меняются каждые две минуты, и нам напрямую сказали, что если мы будем продолжать выпускать то, что выпускали – тюрьма нам обеспечена. Напоследок скажу, что мы не перестали заниматься этим вопросом, просто стали делать это осторожнее. Возможно, как раз сейчас мы делаем для животных намного больше, чем за все время до этого. Особенно против людей из Союза Сельчан. Прежде мы очень шумели, это было из разряда «Давайте кого-нибудь напугаем», теперь же мы действуем тише. Я был настроен особенно агрессивно и действовал открыто: «Выйди и сделай это!», но я видел, как много людей, особенно молодежи, забирают, и сажают, сажают, сажают… В конце концов, ты начинаешь думать о своей судьбе, к чему это все приведет».
«Я получаю сотни писем из тюрем – в них не обида на нас, а гордость пострадавших за правое дело. И они правы, но я все равно переживаю, словно ты берешь и отправляешь ребят как солдатиков на передовую линию фронта. В этих письмах нет жалоб и обид, во многих из них люди благодарят нас за то, что мы «помогли им увидеть свет».
«Прежде ты мог выйти на демонстрацию и снести к чертям что угодно, максимум тебе бы приписал штраф в 300 фунтов… но теперь тебя закроют на три года! Если повезет еще… если ты подойдешь к телефонной будке и тупо расхуячишь ее – тебе ничего не будет, но если вдруг ты решишь в своем окне вывесить послание, что ты с чем-то не согласен – жди, когда по ступеням твоего дома затопают сапоги системы».
«Я не вижу смысла в демонстрациях, не вижу смысла стоять где-то и мирно протестовать… Если я вообще понимаю хоть что-нибудь из того, что здесь творится, я тот человек, который скорее кинет бомбу и взорвет стену, чем будет терпеливо ждать легализации чего угодно. Я так просто не могу – все становится хуже и хуже, понимаешь, о чем я?»
«Люди часто спрашивают, почему я больше не хожу на демонстрации, мой ответ а) я не желаю, что бы меня снимали их камеры, б) я не вижу в этом смысла. То есть, в Хантингтоне они устроили настоящий бунт, но если бы я был хоть на одной из этих демонстраций, я бы не сидел тут и не говорил с тобой. Демонстрировать свое мнение нужно, если ты можешь делать это, я не могу, и я не хочу давать полицаям избивать себя, а я легкая добыча. Я пережил немало избиений Старого Билла (образное название полицаев) за закрытыми дверями кабинетов».
После дебютного альбома гитарист Стив ушел из Conflict. На его место пришел Кевин Уэбб. Дебют Кевина в качестве участника группы можно услышать на записи To A Nation Of Animal Lovers. Как можно понять из названия, эта пластинка еще больше, чем все предыдущие работы группы, сконцентрирована на человеческой жесткости в отношении животных. Плюющиеся злобой припевы уравновешены искусным пафосом лидирующей гитары. Лучше всего это слышно на Whichever Way You Want It. Песня представляет собой яростную неудержимою тираду слов, суть которой сводится к тому, что колдовство не исчезло из современного мира, и место ведьм теперь занимают вивисекторы. Обратите внимание, что это первая запись Conflict, в которой участвовал Стив Игнорант из Crass (часть вокальных партий). В конце восьмидесятых Стив станет участником группы на постоянной основе. Более металлизированный стиль игры Кевина в значительной степени уплотнил и сконцентрировал звучание Conflict. Песня Berkshire Cunt представляет собой пугающий своей мощью кроссовер, эта сила звука делает основную идею песни (она направлена против охоты на лис) более доходчивой. Запись вышла в августе 1983 года на Corpus Christi и стала очередным бесспорным хитом в независимых чартах.
Посмотрев со стороны на положение дел, Conflict остались довольны собой и предприняли следующий шаг – основание собственного лейбла, Mortarhate. На нем писались не только Conflict (которые для начала переиздали все свои предыдущие записи), но и десятки других групп анархо-сцены. Mortarhate никогда не продавался более крупным фирмам, хотя популярность Conflict росла подобно лавине.
«Изначальный замысел был оставаться на Crass, – вспоминает Колин, – но предложения от других лейблов поступали, от Secret например, крупным компаниям мы были не интересны, а те, кому мы были интересны, тогда еще не были крупными. Мы сделали две кассеты, одну Icons Of Filth (Not On Her Majesty’s Service) и одну нашу, Crazy Governments, это была фактически запись нашего первого демо, с нашим первым барабанщиком – эти песни не попали на первый альбом, поскольку были реально позорными! С этого момента наше объединение стало известно как Mortarhate. Релизы с Mort 1 до Mort 6 продавались через IDS… Второй альбом, Increase The Pressure, продавался целыми грузовиками, и мы ждали, когда же IDS нам заплатит, но они вдруг объявили себя банкротами! И мне пришлось выкупать обратно весь тираж. Это был полный пиздец. Мы отдали его на Jungle Records, поскольку я хорошо знал Стива Брауна с этого лейбла, он оказался таким отличным другом и таким сговорчивым, что позволял тратить деньги на любые дела нашего Mortarhate . Это кончилось тем, что я задолжал ему 30000 фунтов! К счастью, наш третий альбом, The Ungovernable Force, полностью покрыл этот долг. На самом деле в те дни пиздец следовал за пиздецом, и нам приходилось разбираться с каждым. Это было нелегко, но мы победили».
«Вся сцена периода Hagar The Womb была просто великолепной, – добавляет он, поясняя каким образом можно было выпустить запись на Mortarhate. – Я ходил тогда на сотни концертов, и все группы с лейбла я увидел на этих шоу. Просто приходил, смотрел и звал к нам. Если человек был хороший, мы рады были с ним работать. Например, могу сказать, что мне никогда не нравилась музыка Liberty, ни звучание, ни подача – они как музыканты для меня ничего не значат, но это были реально классные люди, они мне нравились! К тому же некоторые тексты у них весьма неплохи».
Как обычно, все, что делают Conflict, сразу же обрастает сплетнями и слухами. На этот раз поползли слухи, что Conflict недоплачивает группам полагающиеся отчисления в полном объеме.
«Сейчас мы поступаем просто – отдаем группе копии ее записи, жаль, что я тогда так не поступал. Мы никогда не были особенно прибыльными фигурами в музыкальном бизнесе, тогда был единственный постоянный источник дохода – концерты. Глядя назад, в те дни, каждый, если он не полный идиот, поймет, что все, что мы выпускали, было на 99% коммерческим провалом, то есть – пустой тратой денег. В первую очередь это касается синглов. Это факт, и он доказуем. Сейчас же мы отдаем по двести копий с каждой тысячи каждого отпечатанного релиза группе, пусть продают свою запись, как им самим нравится».
«Да, все эти россказни мы слышали, но на самом деле ни один человек не подошел и не попросил показать цифры – если кто-то захотел бы посмотреть, он бы их увидел, мы ничего не скрывали… Я думаю, кому-то просто больше нравится сидеть и стонать, как их обманули злобные Conflict, чем взять и разобраться, что и как делается на самом деле. И сколько с этого можно поиметь денег. Я должен заявить со всей категоричностью – мы никогда, никогда не присваивали чьих-либо денег. К тому же, иногда, когда запись полностью проваливалась, приходилось приплачивать дистрибьютору за рекламу большего размера, за помещение объявления на более удачных местах. И даже если мы тратили свои средства, мы никогда не присваивали чужих. Если быть честным, только наш последний альбом да кое-какие переиздания принесли нам нормальные деньги. Во всех остальных случаях с деньгами были постоянные проблемы – когда прошли те ранние деньки всеобщего ажиотажа, записи просто перестали продаваться. Уверен, все группы, недовольные работой с нами, думают, что они продали записей больше, чем на самом деле. Скорее всего, они уверены, что объем продаж их записей был такой же, как у Conflict – о нет, ребята, вы ошибаетесь, разница была огромна».
Первым новым релизом Conflict для Mortarhate была семидюймовая пластинка The Serenade Is Dead. Запись, сделаная в Greenhouse Studios, в Лондоне, осенью 1984 года, попала на прилавки в январе 1984го. В тот момент это была совершенно необычная, неожиданная для Conflict запись: мрачный бас сопровождает очень глубокую лирику, очень личностное виденье системы и путей ее обхода. На месте ожидаемых всеми призывов к активному действию – сосредоточенное медитативное созерцание. На второй стороне расположена мощная простая The Positive Junk (язвительная атака на лицемерных, своекорыстных, мейнстримовых панк-рокеров) и The System Maintains. The Serenade Is Dead стала первой записью Conflict, попавшей (пусть и на самые нижние позиции) в национальный хит-парад.
Следующим релизом группы стал альбом, который автор этой книги считает их лучшей работой, Increase The Pressure, выпущенный в 1984 году. Эта запись словно впитала в себя всю ярость текстов и музыки всех предыдущих релизов Conflict и сконцентрировала в семь лучших анархо-панк треков, когда либо отлитых в виниле. Однако, новая студийная работа группы – это только сторона А, сторона Б содержит запись (относительно низкого качества) концертного выступления в Brixton Ace в октябре 1983го.
Колин: «У нас просто не было песен для полного студийного альбома. Не было денег и времени писать полноформатник, но надо было что-то выпускать, что бы просто продержаться на плаву. Мы ведь выпускали все эти синглы на Mortarhate, которые стоили копейки, соответственно, сами сидели на нулях».
Новый альбом короновал Conflict не только как лучших музыкантов анархо-панка – он стал фактически переломной точкой всего движения: в нем сопротивление на словах перешло к сопротивлению в деле. На записи не только самые подрывные песни группы, но и кое-что еще: на конверте были помещены адреса конкретных людей, вовлеченных в ежегодный варварский отстрел тюленей на Оркнейских островах. Провокационный шаг, вызвавший такую бурю ненависти, такой резонанс, что собратья по оружию, Crass, могли только позавидовать.
«По этому поводу у меня было много споров с парнями из Crass, – вспоминает Колин. – Они очень расстроились из-за моего шага, поскольку считали, что те мужики делают это только для того, что бы самим выжить. Я сказал тогда: «Отлично, пусть, блядь, делают что-нибудь другое, что бы выжить!» Crass: «Но там больше нечем заниматься!» Я: «Похуй, пусть тогда уезжают оттуда и живут где-нибудь подальше от тюленей!» Я слышать не хотел никаких оправданий действиям этих ублюдков, но Crass всегда были более либеральны, чем мы… Иногда слишком либеральны, по-моему».
В поддержку альбома было составлено насыщенное турне. Фактически, Conflict были истинными псами дорог в восьмидесятые: они объезжали с концертами всю страну по нескольку раз в год. Конечно же, вполне в духе названия группы, концерты часто заканчивались инцидентами.
«У нас было несколько серьезных драк, это я признаю, – соглашается Колин, – но мы никогда, никогда не отворачивались от брошенного вызова, врубаешься? На большою сцену мы попали только раз, это был While Lion в Патни (южный пригород Лондона). Мы даже не начали играть, как началась большая драка со скинхедами, стенка-на-стенку. Мы только начали доставать оборудование, как подвалили тысячи скинов из Британского Движения, это было очень плохо, я думаю, нас вполне могли убить в тот вечер… если быть честным, нас спасло наше музыкальное оборудование. Я подумал: «Хрена лысого вам!» Мы знали их главарей и знали, где они стоят. Мы раскидали чуваков из прикрытия и налетели прямо на них: «Слушайте сюда. Правила изменились. Речь не о концерте, речь о вас и нас. Мы знаем, где живет кое-кто из вас, и однажды мы придем, и с нами придет ваш пиздец!» Это был смелый шаг, скины заценили, установилось весьма шаткое перемирие… Прозвучит, конечно, грубо, но их откат был похож на «Да ладно, пацаны, мы не собирались пиздиться с вами!» Тем лучше. В любом случае, они знали, что мы не шутим, когда говорим, что однажды утром любой из них может не проснуться в своей постельке».
Пако: «В тот день мы поняли, что самым важным оборудование группы являются барабанные стойки! В любой день выступления у нас на руках оружие массового поражения! Нам пришлось ими воспользоваться, потому что тогда вопрос стоял резко: или мы их, или они нас».
Колин: «И когда люди увидели, что мы не очкуем, что мы сами разбираемся со своими проблемами, вещи стали меняться. Помнится, однажды в Эксетере, куча нацистов и солдатни прессовало публику, мы не стали теряться и пошли на них… И за нами пошел весь зал, это было удивительно! Словно все в один миг решили, что с них хватит этого дерьма».
Пако: «Если бы мы вешали носы и игнорировали все эти уебские выпады, аудитория вела бы себя точно так же, и эти тридцать или сорок парней скорее всего отпиздили бы многих, а кое-кого убили бы».
Примерно в это же время поползли слухи, что Conflict боятся выступать, если есть возможность массовых драк, что они – ненадежная группа, и что забивать для них место для выступлений не стоит, они могут зассать и не приехать. Да, иногда Conflict не выходили на сцену, хотя их имя значилось в списке выступающих, но опять же, реальная причина отличалась от того, что шепчут по темным углам злопыхатели.
«Знаешь, почему так получилось? Я скажу тебе! – злобно сплевывает Пако. – Все из-за того, что некоторые люди думали: «О! Какие замечательные парни! Давайте их впишем в программу!» и начинали мутить концерт, с нашим именем на флаерах и афишах. Нас, при этом, в известность никто не ставил. И это правда. Мы ни разу не отменили ни один концерт из-за страха столкновений с нациками, ментами, гопотой или кем-то еще».
«Иногда мы не появлялись, но вовсе не из-за страха, не из-за проблем с законом, ничего подобного», – добавляет Колин.
«Помню, сидел как-то возле дома Колина, и зазвонил телефон. Я был ближе всех и взял трубку: «Эй? Вы где, блядь?» Отвечаю: «Ну привет, да здесь, в Элтеме! А ты где?» «Ебаные пидоры! Мы ждем вашего выступления, ублюдки!» А мы даже и не знали об этом концерте! Такая фигня случалась постоянно. Люди просто мутили гиг, вписывали нас, и были уверены, что мы сами все узнаем и выступим. Самоуверенные гандоны. Или планировали гиг на полгода вперед, мы ничего об этом не знали, а потом на улице находили флаеры: Conflict выступает! Полный пиздец. Иногда еще говорили кому-то, например, Icons, и это подразумевало (но не озвучивалось), что они нас найдут и расскажут все нам».
«Не поймите не правильно, да, были гиги, которые мы проебали, – признает Колин. – Некоторые просто переносились на более позднее время, но мы всегда информировали людей, и никогда не было слишком поздно сообщить людям не приезжать на концерт, если он срывался. Повторяю, мы всегда информировали, если что-то проебывалось. Но, конечно же, люди начали гнать: «О! Вы такие «большие» теперь! Драки не для вас» и прочее дерьмо, подобное этому».
Пако: «По поводу этого была классическая шутка: «Почему девки не беременеют от Conflict? Потому что Conflict отписывается в последнюю минуту» Ее рассказал мне кто-то по пути в приемный покой в 1985 году. Что-то в этом есть! Но отвечаю – примерно о 40% концертов, где мы по идее должны были играть, мы даже не слышали».
В августе 1984 года Conflict впервые посетили Америку. Самое запоминающееся шоу было в Olympic Auditorum, Лос-Анжелес, где они были хедлайнерами. Само шоу было частью фестиваля Nagasaki Nightmare, посвященного сороковой годовщине бомбежки Японии атомными бомбами. Запись этого шоу позже была выпущена под названием Only Stupid Bastards Help EMI. Заглавный трек посвящен бывшей независимой группе New Model Army, которая, предав свои корни, подписала контракт с вышеупомянутой компанией. Все сборы от продажи диска пошли в Анархистский Фонд, организацию, помогающую выплачивать штрафы попавшим в заключение активистам.
«Мы приехали и оттарабанили четыре концерта, – рассказывает Пако. – Три из них были замечательными. Мы просто взорвали огромный автономный сквот в Сан-Франциско. Это было охуенно! Однако все зависит от того, что именно можно называть словом «Хорошо». Это следует учитывать. Замечательно играть перед тысячью человек в Лос-Анжелесе, а как на счет сотен конных полицейских, пиздящих всех снаружи? А может лучше через два дня играть в малюсеньком клубе перед четырьмя сотнями людей совсем без охраны? Знаешь, это было настоящее безумие. Мы играли в Лонг Бич, и здесь были тысячи человек, которые ждали нас годами и жаждали увидеть, но охраной были мудаки из полиции, и они патрулировали все окрестные улицы с бейсбольными битами! Это был просто факт – ни одно шанса отвертеться, каждое тело было отхуячено».
«А скинхеды там делали тоже, что у нас делали еще в 1982, так что они всех напрягали, а мы офигели: «Эй! У нас такого дерьма нет уже сто лет». Так что мы прыгнули на них, скины охуели: «Кто эти ебнутые англичане?» Хо-хо!»
«Но мы были приятно удивлены, как много людей живет и дышит тем, что мы делаем, тем, чем живем и дышим мы сами. Тогда ведь не было ни Интернета, ни мобильной связи, все, что происходило, все контакты мутились по обычной государственной почте и из-уст-в-уста… И при этом здесь было очень, очень много детей, которые были в курсе наших дел и верили всей душой в то, что мы делаем».
Следующим релизом стала так же дарственная пластинка, свежий сингл This Is Not Enough (обратная сторона – Neither Is This), записанная в Greenhouse. Запись появилась в продаже в марте 1985 года. Все сборы были переведены в фонд кампании Stop The City, которая представляла собой отважную, отчаянную попытку проникнуть в самое сердце капиталистического механизма, в самый центр Лондона, и хотя бы на очень короткий промежуток остановить ее, показать людям, дать им понять, к чему ведет корпоративный глобализм. Conflict могли бы этой записью заработать гораздо больше денег для фонда, если бы не решили назначить смешную цену – 49 пенсов. Цена была такой в силу того, что или они не осознавали, что запись вышла просто убийственная, или же в силу того, что им просто было важно кое-что другое.
«Да, на самом деле мы потеряли «пару пенсов» – пластинка продавалась тысячами копий! – усмехается Колин. – Мы думали, что уже на грани распада и хотели просто постебаться на последок. Это с легкостью можно делать на DIY-сцене, но мы принесли наш кошмар в магазины. Они с ненавистью продавали пластинку, но продавали – на нее был очень большой спрос. Год спустя было распродано 40 тысяч копий, и наша идея «продавать запись на пару пенсов дешевле» выглядела совсем иначе в новых масштабах!»
Добавляет Пако: «Мы знали, что не можем себе позволить продавать сингл так же дешево, как (дебютный сингл Crass) Reality Asylum, который стоил 45 пенсов, так что решили, что он будет стоить 50, а потом сказали «Да похуй, пусть будет 49 пенсов!» Как потом выяснилось, мы ободрали не кого-нибудь, а самих себя…»
«Я даже заказал хуеву тучу стикеров, что бы наклеить их на конверты с новой ценой – 99 пенсов, – добавляет Колин с сарказмом, – но все стали пиздеть: «Раньше продавали по 49! Ты пытаешься нас наебать!» Ладно, чувак, ты прав, однако… теперь это стоит три с половиной фунта!»
В музыкальном плане, This Is Not Enough достигает порога, на котором остановился альбом Increase The Pressure и продолжает движение по восходящей, демонстрируя всю мощь группы, осознавшей свою силу. Тоже можно сказать и о следующем сингле The Battle Continues. Он был записан в августе 1985 года и выпушен в октябре. Эта запись стала самым продаваемым синглом Conflict, и не без оснований: на ней не только самая вдохновляющая лирика Колина («Хотите войны? Вы получите ее. Но и мы будем готовы»), но и самые динамичные аранжировки песен, а акустическая вставка в середине Mighty And Superior пробирает до дрожи.
Следующая запись была не так хороша. It’s Time To See Who’s Who Now представляет собой перезаписанную версию первого альбома с некоторыми песнями с сингла Animal Lovers. На ней Кевин играет и на басу, и на гитаре (Джон в то время разбирался с некоторыми личными делами). Это вполне хороший, крепкий панк-альбом, но, если сравнивать с оригинальной записью, звучит он очень искусственно. Записанный альбом не выпускался до мая 1994 года.
«Все было сделано, что бы Southern от нас отъебались, – поясняет Колин необходимость перезаписать альбом. – Мы хотели забрать наш первый альбом на свой лейбл, но они не отдавали права на него. Что поделаешь – они заплатили за запись, они им официально владеют… Продавался он фантастическими хорошо, когда только вышел, очень хорошо… Вроде бы продажи достигли то ли 26, то ли 27 тысяч, а потом вдруг остановились, его просто убрали из каталога фирмы! Я тогда не понимал причину остановки продаж, только потом врубился – наш альбом просто вычеркнули вместе с некоторыми другими».
«Да все это было по пьяной злобе, нет других причин, – сознается Пако. – Мы бухали с Дереком (Дерек Биркетт – басист Flux Of Pink Indians) и он рассказывал о своих проблемах с Southern, потом сказал, что у него есть студия, на что мы тут же среагировали: «С радостью перезапишем этот ебаный альбом!» На что он просто сказал – приходите и пишете. Ну мы и пришли, почему нет-то?»
Колин: «Это был хороший шанс для Кевина сыграть на гитаре и басу сразу, так что мы просто спиздили этот альбом…»
Пако: «Так все и было, и если это звучит злобно, для этого есть ебаная причина!»
Следующий студийный альбом был весьма характерен – в нем была вся та ярость, какой отмечено все, к чему группа приложила свое имя. The Ungovernable Force выпущен осенью 1985 года. Альбом сразу залетел на вторую позицию независимых чартов. Вся запись, которую открывает атмосферная You Cannot Win, представляет собой весьма разноплановую работу, иногда спокойную и вдумчивую, очень вдохновенную, но всегда понизанную буйной яростью, иногда видимой, иногда нет, яростью, которая определяет все записи группы Conflict. Здесь есть и почти попсовые мелодии (Custom Rock и Statement), эффективные словесные вставки (The Arrest и 1986 – The Battle Continues), звуковой монтаж, посвященный сильнейшему основанию, заложенному Crass (C.R.A.S.S.) и даже некоторые комедийные моменты, например, тонкая сатира над полицией метрополитена (Force Or Service?) Очень удачно, что альбом был полностью записан на Rockfield Studios (Monmouth). Перед выходом пластинки группа не только не выпустила ни одного разогревающего сингла, парни практически не репетировали перед студийными сессиями!
Этот релиз стал дебютом нового басиста группы, Пола «Одди» Ходи, который до этого отметился в группах D-fekt и Broken Bones.
«Когда мы играли в Манчестере, он всегда приходил и смотрел на нас, – вспоминает Пако. – Потом однажды подошел и скзаал: «Я буду играть у вас в группе!» Он был реально в теме. Почти как пес, который вцепился в твою ногу! Он знал толк в том, что делает».
«Потом я пошел посмотреть на него в Клуб 100, где он играл с Broken Bones, – добавляет Колин. – Я смотрел с края сцены… Как бы мы не любили Джона, он ведь был с нами годы и прошел через многое, он первый признал, что басист из него не очень хороший! И так я стоял, смотрел на Одди и думал: «Ебаный ад, может ты и паршивец (смеется), но я реально хочу играть с тобой!» Bones тогда были весьма уважаемы и популярны, Клуб 100 забивали на раз, так что для нас это было что-то вроде комплимента – такой музыкант просто подошел и сказал, что будет играть с нами. И с тех пор этот засранец был хорош, правда, слишком уж лояльный ко всему, что мы делаем, но он всегда был с нами, всегда подставлял плечо, врубаешься?»
Одди даже пришлось пройти своеобразный обряд посвящения в члены группы: в открывающем альбом треке его заставили играть нарочно неправильно, никуда не попадать, и ему пришлось смириться с этим.
«Идея была такова, что в начале The Ungovernable Force музыка разъезжается, разваливается, полный бардак, короче, а потом постепенно инструменты собираются вместе и группа дает просраться всем, – объясняет Пако. – Это намеренный разброд, он должен был ввести в заблуждение слушателей, что бы потом схватить их тепленьких и вдавить в пол силой музыки. Дело в том, что я и Кев делали это не так заметно, т.е. с нашей стороны это был и не бардак вовсе, в результате, выходило похоже, что только Одди безбожно лажал!»
Колин: «Он единственный, кто стал делать все точно по задумке. Остальные отреагировали примерно так: «Хуйня! Нам и так в кайф, что мы делаем. Не надо лепить из нас очередных клонов Crass!» Одди все еще ненавидит нас за это…».
Говоря про «закос под Crass», стоит рассказать об одном важном событии. 18 апреля 1987 года, в субботу, Conflict организовали и возглавили экстремально масштабное шоу в Brixton Academy. Мероприятие называлось Gathering Of The Five Thousand и было посвящено уже не существующей группе Crass. На сцене Стив Игнорант присоединился к Conflict, что бы вместе исполнить многое из пронзительных классических треков Crass. Стив так же играл с Conflict на их собственном выступлении. Событие, которое могло бы стать подлинным триумфом всего панк-движения обернулось полным фиаско из-за организационных проблем: владельцы заведения не хотели слышать никаких требований группы. Поскольку предприятие намечалось крупное, владельцы Academy хотели снять с него денег по максимуму, игнорируя всю идеологию события. В результате отношения между Coflict и Academy были полностью разорваны еще в процессе подготовки концерта. Цены на билеты были огромными, гостевой лист исключался, вегетарианская кухня была запрещена – в замену ей владельцы заведения предложили в качестве питания бифштексы и гамбургеры, что было просто дикостью на собрании, организованном борцами за права животных!
После концерта прибыла настоящая армия полицейских. Власти принуждали панков покинуть здание, однако снаружи их ждали дубинки. На улице и в холле начали вспыхивать очаги драк, которые скоро переросли в настоящий полноценный бунт. В результате 52 фаната Conflict были арестованы, 10 офицеров полиции получили ранения разной степени тяжести. Шоу закончилось для Conflict огромными долгами и полным запретом на выступления на все более-менее больших площадках Лондона.
«Я был в Нью-Йорке в 1980, – рассказывает Стив, – и гулял в одиночестве по улицам Кони-Айленд. И вдруг я услышал это великолепные звуки из гетто бластера (включенный на улице на всю мощь магнитофон). Я подошел и спросил тех черных парней, что это за музыка. Они очень удивились: «Ты чё, никогда скретча не слышал?» Для них это было очень необычно – подходит припанкованный парень и задает такие вопросы. Так что еще во времена существования Crass я врубался в рэп, и писал много в этом стиле, но после распада группы завязал с этим. Как-то позвонил Колину и сказал, что написал реп-песню, спросил, не хочет ли он выпустить ее синглом… До дела этот разговор так и не дошел, но он в свою очередь спросил, не хочу ли я присоединиться к ним на этом гиге, Gathering Of The Five Thousand. Конечно же, все это закончилось ебаным погромом, все в духе Conflict, ну а чего было еще ожидать?»
«Хотя планировалось выступить вместе только раз, мне так понравилось быть вместе с ними, словно я давно не был в обществе себе подобных, мы много смеялись, вообще было все отлично, так что я решил выступить еще один раз, потом еще – и в результате присоединился к группе в качестве полноправного члена на некоторое время».
The Gathering был записан (и даже снят, но фильм до сих пор держат у себя правообладатели и никому не отдают) и позже выпушен на (весьма хорошем) двойном виниле Turning Rebellion Into Money, который сразу, как только вышел летом 1987 года, занял первую позицию с независимом хит-параде.
К сожалению, это был последний релиз группы, на котором можно услышать неординарные гитарные навыки Кевина: вскоре после концерта The Gathering он ушел из группы. Его жизнь трагически оборвалась несколько лет спустя.
«Я не знаю, что точно произошло, я не слышал всей истории, но вроде бы Кевин вернулся к героину, – говорит Колин с грустью. – Он торчал на героине до того, как пришел в группу, да и в те дни, что он был с нами, мы подозревали, что он вмазывается время от времени».
«Я слышал, что на прозаке он тоже торчал, – добавляет Пако, – но единственный человек, который знает настоящую причину смерти Кевина – это сам Кевин».
Колин: «Это был полный провал, ведь он был действительно хорош в своем деле, и он верил в правильные вещи. Он врубался вместе со мной в дела ALF, его вера была действительно тверда – доходила до полного бесстрашия в делах Фронта. Но он никогда никого не хотел слушать… у нас с ним часто, очень часто бывали стычки, в основном из-за всякой ерунды! Мы срались прямо на сцене, перед всеми людьми на наших концертах, иногда на протяжении всего сета… Кому нужно такое дерьмо? Мне – не нужно. Но он был замечательным гитаристом, возможно, лучшим из всех наших гитаристов. Он создал для банды целый новый стиль, вроде Motorhead/кроссовер. Стиль очень нам подошел… Кевин мог взяться за дело серьезно и прилагать все усилия, он работал с полной отдачей. Но он не мог больше выносить общественного давления. Так я думаю. А давили на него сильно и часто. Он жил в Северном Лондоне, и тогда там стали зреть сильные анти-Canflict настроения. Он постоянно слышал оскорбления в адрес нас, и это засело в его голове».
Пако: «Да конечно же, мы все жили в Элтеме, все жили рядом друг с другом, а он был предоставлен самому себе, и оставался один на один со всем тем дерьмом, что его дружки высказывали ему. Наверное, это стало причиной его глубокого отчуждения. Мы старались дать ему понять, почувствовать, что он часть целого – группы. Мы купили ему гитару и прочую аппаратуру отличного качества, но это не повлияло на длительность его времени в банде, только добавило чувства смущения. Официальная причина, по которой он ушел, – семейные дела. Он заявил, что хочет больше времени проводить со своей подружкой, Джиллиан, и их ребенком… но сразу после того, как он попрощался с нами, он запрыгнул в туровый автобус американской хардкор-группы Scream и стал их роади, так что Джиллиан и ребенок опять остались ни с чем, что только подлило масла в огонь депрессии».
Колин: «Этот его поступок вскрывает реальную причину его ухода. Все его слова о семье были просто отмазкой, что бы свалить от нас. Иначе какого хуя он бы рванул в тур сразу после отставки? Я слушал, что несколько лет назад он побил окна в музыкальном магазине в Ислингтоне и влез внутрь, он хотел уничтожить диски Conflict, на которых он играл! И я знаю, что это истинная правда, поскольку владелец магазина – мой знакомый. Он не стал сдавать Кевина… Но это весьма странно, так ведь? Должно быть, внутри у него происходили серьезные вещи, раз он, в конце концов, стал ненавидеть то, что помогал создавать».
Кевина заменили Крисом Пэрришем – еще одна проблемная личность в истории группы. Странности Криса отмечали все участники группы. Он недолго был в Conflict, но успел записать с группой два альбома, The Final Conflict 1988 года выпуска и Against All Odds 1989 года выпуска. Хотя они вышли в разные годы, записано все было за одну сессию в Lodge Studios, город Кларе, графство Саффолк.
Колин: «И все по новой – снова замечательный гитарист, но посмеяться с ним или над ним было невозможно. Он был абсолютно лишен чувства юмора. Помню, как раз когда мы записывали альбом, мы остались в студии на ночь, и я приготовил еды. Что-то там потушил на всех. Мы сели вокруг стола и стали есть. Потом пришел он, сел в углу комнаты и стал жевать сухой кусок хлеба! Прошу прощения, конечно, но я стал громко смеяться, поскольку находил это очень забавным, что естественно не помогло делу: «Я не могу есть то, к чему прикасались другие!» Ну ,я тогда: «Так чувак, я только что это приготовил!» На что он: «Да мне плевать, я буду есть в этом углу…» Это был крайне странный эпизод».
«На следующий день, или несколько дней спустя, я и Игнорант были в студии, и мы взяли его гитару, пока Крис спал наверху, взяли только показать как играть что-то там, ерунда в общем-то. Но он услышал это и сбежал по ступенькам вниз. Когда он увидел свою гитару у меня в руках, он пришел в ярость! Он швырнул кружку через всю студию так, что она в дребезги разбилась о противоположную стену…»
Пако: «Схватил гитару и съебал нахуй! Ушел из студии, ушел с записи, ушел из группы… К счатью, он к этому моменту успел записать все свои партии».
1988 год был для группы крайне тяжелым – провал фестиваля the Gathering и последовавшее за ним переформирование состава. В результате запись этого года, The Final Conflict вышла еще более грубой и дерзкой, чем все прочие работы. Альбом открывается треком Let The Battle Commence – яростный, страстный речитатив: «Ну и что, что мы ничего не изменили. Мы охуенно постарались! Мобилизоваться, сражаться против всех преград!» Песня I Heard A Rumour больше других западает в сердце – это реакция на постоянные сплетни за спиной и словесные оскорбления между разными фракциями панк-движения. Печально, но факт: Conflict за годы своего существования потратили слишком много времени и энергии, стараясь оправдать и защитить себя и свои действия перед каждым недовольным ублюдком.
«Да, так и есть, и за это мне стыдно, – соглашается Колин. – Я недавно разговаривал с Джеем из Inner Terrestials об этом. О нем сейчас много дерьма пишут в Интернете, и он очень этим обеспокоен. Я просто сказал ему, что в конце концов это проникнет в его сознание, и он будет винить себя. Как Кевин. Из-за этого дерьма я ушел из движения в 91м или 92м, меня это просто достало. Но я сказал Джею: «Не парься на этим, не трать свое время… Вот мы с тобой сейчас целый час проговорили об этом, но ведь могли поговорить о чем-то более существенном». Я ведь потратил месяцы, отстаивая свою честь, и в конце это реально достает тебя, особенно когда кто-нибудь переходит на личности».
«В конце концов, ты просто говоришь: «Пошли вы все нахуй, мне все это не нужно!» Что меня больше всего доставало, так это то, что все происходило в рамках движения. Я и раньше слышал разное дерьмо о себе и угрозы в свою сторону, но одно дело, когда ты идешь по улице, и кто-то из обывателей, просто гопота, пытается тебя достать. Тогда ты просто пиздишь его. Понимаешь о чем я? Но тут-то все внутри панка происходило. В любом случае, все это не правильно, никто не должен позволять себе разговаривать с людьми подобным образом».
«Да, мы огрызались и задевали своими словами много групп и много вещей – если быть честным, я горжусь этим – но только когда люди, которые по идее должны быть с тобой по одну сторону баррикад, вдруг начинают атаковать тебя. Они ждут, когда ты оступишься, и стоит только не так на кого-то посмотреть – как они уже тут, злорадно потирают руки… Безумие! Поэтому мне нравится такая вещь как форум на нашем сайте – все открыто и прозрачно. Если тебе что-то важно знать о нас – задай вопрос и ты получишь прямой ответ… И это не значит, что до этого прямого ответа от нас было не получить, но кто спрашивал? Мне плевать в общем на все это дело – какой в этом смысл? У каждого есть выбор – принять или отклонить что угодно, так ведь?»
«Когда мы сделали The Final Conflict, у нас оставалось три свободных дня в студии, – добавляет Пако, поясняя, как получилось записать два альбома по цене одного. – Так что мы подумали: «Надо бы забабахать сингл… Не, не сингл… Да похуй – давайте запишем целый альбом!» И мы сочинили, записали и смиксовали Against All Odds прямо тут же, в студии, за эти три дня».
«Я всегда хотел попробовать сделать что-то подобное, – рассказывает он о появлении заглавного амбициозного четырнадцатиминутного трека. – Медленный рок – быстрый рок, быстрый панк – медленный панк, и все это завершается маленькой секцией даба в качестве вишенки на торте. Такая смена настроений в одной песне позволила тогда записать почти 14 совершенно разных лирических вставок!»
Колин: «Я и Стив Игнорант писали все вместе, просто сели и походу начали придумывать лирику к музыке. У меня тогда с собой были тетради с моими записями. В них было много просто фраз и двустиший, просто наброски разных лет. Так что мы начинали с чего-нибудь и смотрели, что получится в процессе. Мне нравится, как пишет Стив. В его лирике было мастерство, которого у меня не было, особенно тогда… Да и сейчас. Я хоть и приблизился, но не достиг его уровня. Вроде того, что у меня везде было «Черное, белое, пизда, хуйня», но Стив всегда умел сочинить целую историю вокруг «Черного-белого, пизды-хуйни».
«На самом деле, из альбомов Conflict я слушаю мало что, но этот я достаю с полки снова и снова. До сих пор открываю в нем нечто новое. И мне очень нравится та длинная песня. В ней есть несколько хороших переходов, и некоторые вокальные партии просто замечательны».
Пройдет четыре года, прежде чем Conflict выпустят новый альбом. Когда в 1993 появился Conclusion, ощущение завершения чувствовалось не только из-за названия пластинки. Ференц Коллинс и Маршалл Пенн обеспечивали сдвоенную гитарную атаку, Джеки Ханна обеспечивала партии женского вокала, Марк Пикстоун (из Schwartzeneggar) колдовал над клавишными. Альбом представляет собой коллекцию очень зрелых, проработанных, хорошо спродюссированных песен с очень хорошими мелодиями (стоит отметить неровную Someday Soon и тяжелую ритмичную Climbing The Stars, которая появилась на обратной стороне вышедшего одновременно с альбомом сингла These Colours Don’t Run). При этом чувствовалось, что в лагере Conflict дела идут плохо во всех отношениях. Не считая единичных выступлений в 1994 году, короткого тура по Автралии в 1997 и нескольких непременных ретроспективных сборников, Conflict больше не существовали как группа. Участники разошлись и сконцентрировались на своих отдельных от группы проектах.
«Да, мы вроде как остановились, что бы продышаться, – подводит итог Колин. – Мы никогда не говорили: «Все, это конец!» Просто залегли в дрейф, хотя до сих пор получаем кучу писем и всего такого… и я не знаю, было ли причиной остановки мое тотальное физическое и психическое истощение, или это было что-то еще, но я не хочу открывать этот ящик снова. Я не знаю, что по этому поводу думают остальные парни, они ведь до сих пор заняты в своих собственных группах и движухах, но лично я больше не хочу этим заниматься…»
«Это не значит, что я предал свое дело, и я не изменял себе, но мы делали одно типичное для нас дело за другим, это как бухать стакан за стаканом – когда-то тебе станет достаточно. Я не видел пути продолжать наше дело – оно уже не было таким свежим и новым, как двадцать лет назад. Все то же самое – ты либо мутишь очередной гиг, либо пишешь очередной ебаный альбом. И ничего кроме этого. Ничего из этого больнее не воодушевляло меня».
«Это как поддерживать отношения с кем-то, кого давно знаешь – чем дальше, тем скучнее, – дополняет Пако. – К тому моменту, когда мы решили завязать с этим делом, концерты и туры стали для нас рутинным делом, отрицать это бессмысленно. Гиги проходили как нормальные такие репетиции – выходишь и играешь перед теми же тридцатью человеками, которых видишь на каждом концерте. Живая музыка умерла в этой жопе – клубы больше не хотели звать группы выступать, им нужны были дрочилы ДиДжеи с ебаными деками, которым платить надо было меньше, а народу приходило в два раза больше».
«К тому же, когда занимаешься чем-то столько времени, приходит время свалить с пирушки и посмотреть, что там происходит снаружи, в реальном мире! На пару лет я замутил группу Experiment, потом Fear of Fear с Джоном… Я даже сдал на права и немного поработал дальнобойщиком! Ведь когда я стал играть в Conflict, мне было 15 лет, я никогда не занимался «карьерой» и прочим дерьмом – просто незаметно из бунтующего школьника я стал музыкантом серьезной бунтарской группы! То есть прямо из-за парты – в туровой автобус. Надолго. В тот момент, когда я это осознал, мне уже было за тридцать… Так что некоторое время я порулил грузовиком. Не много времени понадобилось, что бы осознать, как же я ненавижу эти ебаные расклады, ненавижу целиком и полностью. В голове щелкнуло, и я ушел делать то, что хочу. Так я основал Inner Terrestrials. Но, куда бы я не поехал с ними, люди везде спрашивали, когда вернутся Conflict».
В это же время Колин за вдохновением обратился к расцветающей рейв-сцене, и даже потусовался с нескольких дэнс-клубах.
«Ну, в клубы-то я потом только стал заходить, – поправляет вокалист. – Все началось с тусовок в открытом поле – как же круто это было! Это была первая вещь, появившаяся со времен панк-рока, новая, свежая идея, а не дерьмовое «возрождение» какой-нибудь хуйни. Абсолютно новое начинание! Музыка, воздух, поле – и все совершенно нелегально! До тех пор, пока не появились наркотики, атмосфера была великолепна. В этом не было политики или чего-то подобного, но дистанция с властями и полицией держалась четко».
«Потом я ушел в клубную жизнь и тусил там ночи на пролет, это было отлично, до тех пор, пока, опять же, в клубы не проникли наркотики. Основные люди движухи втянулись в это дело, и тогда появилось насилие. Оно было и до этого, но тут оно начало выходить за пределы. Такие дела».
На предложение Пако выступить группой единственный раз на сборном концерте Across The Decades (который проходил в 2000 году в Милтон Кейнс), Колин с радостью согласился. Выступление прошло отлично, это был тот самый позитивный опыт, который был необходим, что бы вернуть группу к жизни. Благодаря концерту, Conflict полностью активизировались как группа.
«Мне совершенно не хотелось начинать все заново. Он позвонил мне и спросил, не хочу ли я выступить, припомнить старое, поностальгировать, так сказать. Если честно, мне совсем этого не хотелось, я слишком далеко ушел от сцены к этому времени. Но, в конце концов, все прошло просто замечательно. Там, на сцене, я понял, как сильно скучал по всему этому».
«Вовсе не значит, что я не хочу играть для людей», – Колин старается объяснить причины своих опасений оказаться в лиге множества реформированных в последние годы панк-групп, выступающих на фестивалях Дарена Рассела Holidays In The Sun и Wasted. «Но то, что мы делаем – это охуенно сложное дело, и мы вкладываем все силы, что бы делать его правильно. И вот сидишь и думаешь: хотим ли мы стать как они? После всего того, что было сделано нами раньше? Понимаешь, о чем я? И я просто ненавижу жирных стариков на сцене, которые пытаются изображать из себя пацанов, какими были сто лет назад. Они не врубаются, как сильно опустили свое дело. Я никогда не хотел быть посмешищем. Так что, пусть лучше будет группы вообще, чем быть такими же. Такие дела».
«В этом одна из причин того, посему мы в настоящее время вкладываем так много сил в группу, мы стараемся изо всех сил быть в настоящем, звучать как живая группа, а не воспоминания об утраченной юности. Мы должны быть уверены, что не закончим так же, как они. Мы не делаем это ради денег – я могу пойти и заработать денег за один день больше, чем с Conflict заработаю за полгода. И Пако подтвердит. Я не прихожу на репетиции, если моя помощь не нужна – я ненавижу это, я просто не могу. Я делаю это, когда действительно нужно, но поверьте, это очень трудно – тупо стоять и орать в стену».
Но еще никто не долбился своей головой в эту ненавистную Стену с такой силой, с какой это делают Conflict. Результат усилий – не только разбитые головы и чувство разочарования, но и трещины в Стене, и чувство веры – Стена может и должна быть разрушена.
Подружка Джона Сара Тейлор присоединилась к группе в качестве дополнительного вокалиста. Как доказательство факта, что группа живее всех живых, как результат большой работы, в 2001 году вышел подстрекательский EP Now You’ve Put Your Foot In It (выпущенный как реакция на ужасающий массовый отстрел крупного рогатого скота, пораженного ящуром, эпидемия которого опустошила сельскохозяйственные районы Британии в 2000 году) и просто бриллиантовый полноценный альбом There’s No Power Without Control в 2003 году.
Течение лет не остудили пыл Conflict, они все так же последовательно и методично нападают на врагов жизни. Последняя стычка произошла со старым противником, Сельским Альянсом. Альянс – это членство богачей, которые отстаивают свое право на охоту на лис. Так они оказались на линии огня группы.
Колин злобно сплевывает: «Я больше бы уважал их, если бы хоть один из ублюдков перестал отмазываться разными отговорками про контроль над поголовьем лис, пришел на ТВ и прямо сказал: «Да, мне это нравится. Мне нравится убивать лис… и я буду это делать, потому что мне нравится убивать!» Просто будь честен, и перестань врать. У меня есть множество фотографий, снятых тайно, так вот фотки демонстрируют вполне определенно, как именно они занимаются контролем над поголовьем лис. И какое удовольствие от этого получают. Все это дерьмо про защиту сельской местности от диких животных? Да пошли вы, просто признайте, что вы убийцы и вам это нравится».
«Похоже, я их задел сильно, так как они предприняли несколько серьезных попыток заткнуть меня. Мы несколько раз дрались с ними. Они завалили наши почтовые ящики угрозами, завалили спамом сайт Ференца. Даже забили нам стрелку, что бы наконец раскатать нас. Это было за станцией King Cross в 2002 году, на их большом марше, что ж – в этой ситуации все показали свое истинное лицо. Есть много правильных людей, готовых поддержать меня. Кто пришел с их стороны? Куча полицейских! Они были пьяны, мы были организованы. Конечно, такие уебки сильны только в толпе… и есть только один единственный язык, единственный способ общения, который они понимают».
«Мы организовались, словно отряд, когда потребовалась помощь нашим саботажникам, которых начали избивать защитники охоты… С нами был Дез из Exeter и The Waste. Мы организовали маленькую команду, и когда саботажников начали избивать, мы вернулись к фургону, вернулись на марш уже с дубинами и отпиздили их охрану! День конечно закончился для нас печально, но что ты можешь поделать? Эта непрекращающаяся война, и это никогда не было легким делом».
«Что самое забавное, так это то, что так называемые анархисты на нашем сайте аппелируют к законам, мол, все нормально и охотникам все разрешено. Мне не нужен никакой закон, я знаю, что охота – это не правильно, и хочу это остановить прямо здесь и сейчас. Но это та же линия, о которой я уже говорил: или ты ждешь, когда тебя легализуют, либо стряпаешь бомбу и закладываешь под стену».
Как видите, Неправительственные Силы 2 с годами не успокоились и не ослабли. Они все так же крепко держат свое оружие даже тогда, и направляют его на своих врагов, когда многие из тех, с кем они начинали этот бой, поддались соблазну больших звукозаписывающих компаний и длинных волн радиостанций.
«На самом деле несколько лет назад нам поступило от EMI очень выгодное предложение, которое мы отвергли, – вскрывает карты Колин. – Мы думали об этом постоянно, все время существования группы – думали о тех больших деньгах, которые могли срубить, и направить, например в ALF. Когда мы поговорили с ними об этом, они ответили, мы лучше пойдем длинным путем, длинным, но честным, так что ждите и свою независимость берегите».
«Главная причина, по которой я порвал с EMI всякие отношения окончательно и больше к этой теме не возвращался, это парень по имени Майк Смит, их издатель, который хотел заполучить права на все песни, сказал мне в шутку «Мы можем вместе сфотографироваться, и ты можешь надеть футболку «Я тупой ублюдок!»3 Он думал, это очень смешно. Долбоеб! Я развернулся и ушел».
«Но часть меня конечно же хочет, что бы записи выходили в Америке бОльшими тиражами, чем сейчас. Мы продали всего 1200 копий последней пластинки, до того, как отправились в США с туром. 1200 для Америки – это просто мелочь. Но диски неплохо продаются на концертах. Было бы конечно очень хорошо, если бы нас кто-нибудь выпускал здесь, но мы знаем, как делаются эти дела, поэтому до сих пор живем сами по себе. Некоторые говорят, что подписываться с мажорным лейблом для нас будет пощечиной всем нашим фанатам, другие говорят, что мы не должны оставаться приватным фэн-клубом… Хотелось бы, что бы нас просто слышали больше людей, но пока не получается».
Хотя Пако ушел из группы из-за серьезных проблем со здоровьем, которые начали мешать ему играть, он стал менее вынослив, жизнь в туре стала для него слишком тяжела (он болен хроническим целлюлитом, и сейчас его заменил Натан из Lab Rat), Колин не видит причин выводить Conflict из игры, и конечно же группа отметит своей 25ти летний юбилей серией больших шоу.
«Для меня вопрос позиции остался неизменным – либо ты продался, либо остался собой. Никаких полутонов, – говори он, размышляя над тем, что отличает Conflict от групп его поколения. – Мы никогда не старались выражаться осторожно или намекать на что-то, и не хотим этого делать. Нам наплевать на вопросы имиджа и внешнего вида группы, и мы не хотим, что бы кто-то помимо нас занимался этим вопросом. Мы просто стоим на своем и говорим о том, что видим вокруг, в этом все заключается. Все эти маленькие хитрости и уловки – дрянь и мерзость. Просто выйди и скажи, если тебе есть что сказать, скажи о том, что видишь сейчас, и что будет происходить потом. Группа никогда не шла ни на один компромисс, и может быть сейчас мы страдаем от этого, может быть нам сейчас труднее, чем было прежде, но это наш путь и наш выбор. Я смотрю на музыкальные каналы и думаю, ведь у меня есть отличное видео для них, но они через секунду выключат его и пошлю меня к черту, так что это будет просто трата денег и времени. Вообще, на протяжении нашего пути мы могли бы пойти на что-то типа компромисса, но я так сильно не желаю этого, что этого не будет. Я считаю, это будет большой потерей сделать это сейчас – словно оборвать всю историю группы и так и не сделать, стараться, но так и не сделать что-то свое, отличное от распространенных схем. Я о том, что есть тысяча и один способ привлечь к себе внимание, но известность не продлится больше пяти минут и вряд ли это поможет продать на сто тысяч копий больше, и вряд ли кто-то новый заинтересуется нами после этого».
«Проблема в том, что никто не хочет видеть нас рядом с собой в списке. Это правда! Они думают: «Нахуй эту группу! Они все больные, вокруг них всегда море насилия! Или что-то подобное. Предполагаю, все это зависит от того, каким будет новый альбом или сингл, потому что нас не просто слушать, ты не можешь стоять перед сценой и подпевать нам хором, так ведь? Даже люди, которым мы очень нравимся, говорят нам, что мы – тяжелейшая для восприятия концертная группа, и они наслаждаются этим! Маньяки!»
«На счет следующей записи есть некоторые идеи. Она будет все такой же тяжелой и быстрой, но скорее в стиле Safe European Home. Как все интересно получается. Мы что, возвращаемся назад и не прогрессируем? Мы ничему не учимся? Или все же учимся?»
льный звук, какой только был возможен, то The Mob добились успеха, продемонстрировав свою уязвимость, – обнажили свои сокровенные страхи… и пропустили их сквозь призму неподдельных эмоций. В первую очередь это касается их первого – и единственного – полноформатника, который стал лучшим доказательством того, что стиль The Mob по силе воздействия ничуть не уступает агрессивному напору.
ciderweedpunk 